Большое интервью к 75-летию Великой Победы с прот. Николаем Могильным
«Война не закончится до тех пор, пока не будет погребен последний солдат», — помнит протоиерей Николай Могильный, клирик Украинской Православной Церкви.
Священнослужитель занимается поисковыми работами, ищет и поднимает останки бойцов, погибших в годы Великой Отечественной войны. Он убежден, что тот, кто забывает свою историю, обречен на ошибки. Более того, попирание памяти людей, благодаря которым мы сегодня живем, — это преступление перед Богом и перед человечеством.
О своих поисковых работах, о значении веры и страхе смерти, о фашизме как «коричневой чуме» и о месте подвига в военное время. Об этом и многом другом накануне Дня Великой Победы и к 75-летнему юбилею с отцом Николаем Могильным говорит журналист ТК «Интер» Егор Высоцкий специально для Информационно-просветительского отдела УПЦ.
— Дорогой батюшка, приветствую! Для начала Вас и всех наших зрителей хочу поздравить с 75-й годовщиной Великой Победы! Отец Николай Могильный, Вы, прежде всего, известны, как пастырь, как блестящий проповедник и друг молодежи, как заботливый муж и отец. Но я недавно для себя узнал еще об одной грани Вашей жизни, о том, что Вы занимаетесь поисковыми работами, ищете и поднимаете останки бойцов, которые погибли в годы Великой Отечественной войны. Расскажите, как эта миссия вошла в Вашу жизнь?
— Добрый день! С праздником! С Великой Победой! Сказать, что я занимаюсь этим, наверное, будет неправильно. Как-то путешествуя по лесам Киевщины, собирая грибы, я находил очень много фортификационных сооружений. Это оказались так называемая «Линия Сталина» и Киевский укрепрайон, который защищал Киев. Я заинтересовался — и мне захотелось углубиться в эту тему. Тем более, что мои дедушка и бабушка, по отцовской линии, погибли в период Великой Отечественной войны. Мой дед — Николай Еремеевич Могильный — возглавлял подполье на Чоколовском лесозаводе в Киеве, и был зверски замучен фашистами в Дарницком концлагере…
— Один из самых страшных концлагерей на территории Киева…
— …А бабушка во время оккупации Киева работала в госпитале. Этот военный госпиталь с начала войны пошел в тылы, а потом участвовал в боевых действиях, и поэтому мой отец был «сыном полка». У нас сохранились фотографии, датированные 1943-м годом, на которых он, 4-летний мальчишка, в военной форме. Поэтому мне эта тема очень близка, и, понятно, хотелось соприкоснуться с теми людьми, с их мыслями, их чувствами. Кто-то сказал, что тот, кто забывает свою историю, обречен на ошибки.
— И в чем Вы видите миссию поисковой деятельности?
— Есть такое выражение, что война не окончена, пока не будет погребен последний погибший солдат…
Есть на «Киевском море» такая высоточка симпатичная. Пляж, вырыта ямка для шашлыка, люди отдыхают… А в 60 см от очага — ячейка с останками погибшего солдата. Здесь проходило несколько боев в 1941 году, войска отступали и прикрывали наших солдат. И вот у одного солдата осколочное ранение в сердце, ему пробило лопатку, и он в экипировке, с оружием покоится в этой ячейке. А всего в 60 см сегодня люди веселятся — пьют вино, едят шашлык и развлекаются. Жизнь и смерть. Как они близки в жизни человека.
Первоначально это было для меня моментом отдыха, в плане переключения. Но и, конечно же, это постоянное напоминание себе о смерти. Помните, как святые отцы говорят: «Помни последняя твоя и вовеки не согрешишь» (Сир. 7, 39). Это, действительно, отрезвляет и помогает. А потом, понимаете, этим людям мы многим обязаны. По людям, которые сражались за наше с вами будущее, мы топчемся ногами. Важное понимание.
Я прошу прощения, что касаюсь таких вещей. Когда мы говорим о Великой Отечественной войне, то говорим о фашизме. Идеологии, с которой шли сюда немцы, была следующей: рабство, оккупация. В детстве, во время одной поездки на море, я встречал женщину, которая рассказывала мне, как ее забрали в рабство, в концлагерь, издевались там над ними… Какое должно быть отношение к тем людям? Это те люди, которые сохранили мир, в прямом смысле, от «коричневой чумы».
Вы знаете, какая ужасающая статистика. Согласно разным данным, в годы Великой Отечественной в Украине погибло около 10 млн человек. Представьте, 10 миллионов человек, какое огромное число людей! Когда говорят, что войну победили другие, это вызывает недоумение. Для сравнения, Канада, США, Франция, Великобритания вместе потеряли меньше людей, чем Украина в период ВОВ. И современная тенденция попирания памяти, уничтожения памятников, надругательств — это просто преступление перед Богом и перед человечеством. Это просто недопустимо! Причем феномен в том, что те люди, которые топчут их память, получили благодаря их подвигу и подвигу их детей бесплатное образование, бесплатное лечение. Понимаете, какой ужас? Это преступление против Неба. Что будет дальше? Я думаю, в эти дни мы как раз должны над этим задуматься. Если мы не будем этого помнить, то у нас нет будущего.
— В одной хорошей песне поется, что «не бывает атеистов в окопах под огнем», которую поет «Чиж & Со». Вера в годы войны, какую она играла роль?
— Вы знаете, мне сложно говорить об этом. Потому что прошедшие войну люди, которых я застал в детстве, неохотно говорили о вере. Такое время было. Но когда мы находим останки бойцов, то всегда находим и крестики. Вот казалось бы, да?..
— По сути в атеистической стране, в стране, где вера и Православная Церковь преследовались.
— Да. Учитывая, что Православие в постсоветском пространстве — Украине, России, Беларуси — культурообразующее, и тысячи лет на генетическом уровне заложена в человеке, поэтому просто невозможно веру вытравить. Вы знаете, как говорится в народе, «як тривога, так і до Бога», или «пока гром не грянет — мужик не перекрестится».
…Любая война обнажает человека. Человек становится либо зверем или животным, либо же он становится человечным. Есть много примеров, когда немцы относились по-доброму, по-человечески к мирному населению, даже к противнику. Это испытание серьезное.
— Но как бы Вы оценили вклад в Победу Православной Церкви? Как повели себя в годы войны священники, миряне, те, кто формируют само Тело Церкви?
— У меня был духовник, ныне покойный, протоиерей Михаил Бойко.
— Светлая память! Фронтовик.
— Удивительный человек, священник, фронтовик, который прошел всю войну. Знаете, каждый мальчишка — в душе солдат. И я интересовался у него: «Батюшка, а как же на войне? Наверное, страшно?». Он говорит: «Да. Ты знаешь, я боялся, боялся, а потом понял, что много времени теряю на это».
— Много времени теряю на то, чтобы бояться, то есть на страх?
— Да, на страх. «Я не живу, я просто боюсь, — продолжает он. — И в один момент я обратился к Богородице: “Пресвятая Богородица, если я Тебе нужен, то сохрани меня!”. И с этого момента я перестал бояться, я стал спать…». Нет, понятно, есть обычный страх. Когда рвется, то работает физиология, человек все равно падает на землю, прижимается, это нормально, это правильно, так должно быть на фронте. Нет такого, как нам показывают, что политрук с пистолетом кричит: «За Родину!». Это глупо и неправильно… Отец Михаил на Одре, по-моему, окончил войну. И он говорит мне: «Вот так я перестал бояться и стал жить спокойно. Предал себя в руки Божьи». Вот, что значит — предать в руки Божьи…
Конечно же, есть и исторические факты. Мы помним, что Сталин открыл церкви на Пасху, когда была осада, контрнаступление под Москвой. Были открыты храмы, служились молебны. Известно также посещение Сталина Митрополитом гор Ливанских Илией. Есть множество других фактов…
А вера — это внутреннее состояние человека. Зачастую мы не знаем, что происходило в душе каждого. Понятно, что человек верующий, если это настоящая деятельная вера, на порядок выше человека неверующего. У него есть смысл жизни, он склонен к какому-то подвигу. Потому что человек, смотрящий в Небо, находится в ожидании встречи с Богом. Человек неверующий живет ради себя, ради каких-то временных земных удовольствий, наслаждений… «Нет больше любви, как если кто положит душу за други своя» (Ин. 15: 13). И оказывается, что среди многих героев, действительно, по-настоящему верующие люди.
…Человек — существо более материальное. Если мы слышим о войне, то нам кажется, что это нас не касается. Нам кажется, что это где-то и когда-то было, в некоем времени и пространстве. Но когда ты соприкасаешься со смертью воочию, то происходит перелом, взросление человека… Представьте себе: мы с вами сидим здесь и общаемся, люди ходят на работу, занимаются привычными делами — и вдруг бросают все, оставляют семьи, привычную работу и идут в холод, голод, в смерть, в окопы. Представьте состояние этого человека… А если еще взять во внимание те времена, советскую власть. С одной стороны, Родину надо защищать, а с другой стороны, у многих солдат, находящихся в окопах, НКВД забрал родственников, кто-то из родных в тюрьме сидит, кто-то раскулачен, кто-то обобран. Представляете, какие чувства?
— Смешанные чувства. С одной стороны, нужно защищать Родину, с другой стороны, какие-то личные счеты.
— Мне кажется, для того, чтобы понять историю и стать настоящим историком, недостаточно работать в архивах, нужно выйти и посмотреть, что такое — жизнь человека. Смотрим — личность, она окружена ореолом из дел его, из подвигов или наоборот из преступлений. Но когда человек вмещается в крошечный пакет, а самая большая кость — это берцовая, то, что дальше?.. Понимаете? Каждый боец — это судьба человека, это такой же человек, как мы, который хотел любить, хотел быть счастливым, хотел что-то созидать в жизни и так далее. Поэтому для меня это всегда соприкосновение с вечностью, с Богом, это трагедия, о которой мы должны помнить.
— И вот по прошествии многих лет эти не кости, а останки родного человека, родственника, предка возвращают, как родные реагируют, когда им сообщают о находке, когда им привозят эти красные гробики?
— Во-первых, благодарность какая-то, встреча, опять же, момент взросления, потому что человек понимает, что он напрямую связан с историей. Если мы думаем, что можно народ просто отформатировать, то ничего не получится. Все станет на круги своя.
Смотрите, с чего начинался фашизм по сути. Если мы говорим о Великой Отечественной войне, то должны говорить и о фашизме. Истоки — в фашистской Германии. Я в прошлом году был в лагере Дахау… Знаете, еще один миф о том, что Гитлер принес благополучие в свою страну. Ничего подобного! Это, прежде всего, горечь немецкого народа, потому что концентрационные лагеря на территории Германии были созданы, в первую очередь, для немцев, которые противились режиму Гитлера.
— Несогласные…
— Да. Или эти лозунги: «Труд делает свободным», «Труд освобождает» («Arbeit macht frei»). Еще один миф, что Германия жила при Гитлере хорошо, — тоже неправда. Помните эту историю с Фольксвагеном?
— Да, конечно.
— Он собирал со всей Германии деньги — и бросил их на производство, по сути, военной машины. Немцы ничего обещанного не получили. Конечно, были такие положительные моменты в Германии, как немецкие автобаны — лучшие дороги в Европе (улыбается). В фашизме есть зло. В любом случае фашизм — это нарыв, который обязательно вызовет болезнь всего народа. Это злокачественная опухоль.
— Если вернуться к поисковым работам, какие-то личные вещи удается поднять?
— Немного, потому что солдат был не склонен носить что-то лишнее за плечами.
— Что обычно Вы находите возле останков?
— Обычно это монеты, средства личной гигиены, мыло, расческа, бритвенные принадлежности, крестики, если человек был верующий… Как правило, письма, документы пропадают. За редким исключением. Есть некоторые виды грунта и такие условия, в которых они сохраняются. А в основном, это части амуниции, обувь… Разные ситуации.
— Когда у нас были съемки, как поисковики передавали найденные останки родным на их Родину, которые живут на территории РФ… Был у меня интересный герой. Это, к слову, о том, какие необычные вещи были найдены. И вот мой герой рассказал, что была найдена фляга времен Первой мировой. Оказалось, что отец этого воина сражался еще в Первой мировой войне, пришел домой и этой флягой как бы благословил на Великую Отечественную войну своего сына. И обороняя Киев в 1941 году, боец погиб, а эту флягу — помятую, скореженную, вот этот «мостик времен» нашли. Нашли останки и сейчас вернули с этой флягой. По сути, реликвия вернулась домой. И хочу у Вас спросить, какая-то, может, необычная и в Вашей практике была находка из вооружения, личная вещь?
— Я бы, наверное, выделил следующее… В немецкой тубе, я так понимаю, это была ЗИП к немецкому пулемету MG, находилась газета, а в газете, как ни странно, порошок серы. Я не знаю, зачем он нужен был, даже представить себе не могу, потому что в вооруженном деле не пользуются серой. Просто порошок серы желто-зеленого цвета.
И когда я развернул эту газету, то она была на 100% в сохранности. Напечатана еще готическим шрифтом. В ней был размещена реклама 1941 года и подана информация, как «Волчьи стаи» Кригсмарине успешно борются с английскими, американскими конвоями, как готовят Войска СС. Эта газета была датирована 12 июня 1941 года. Представляете себе, за 10 дней до войны человек взял эту газету, и она пролежала 73 года в земле. Это — история.
Там, в Германии, тоже жили люди. И возникает такой вопрос: как человек идет убивать другого человека? Это же не преступники, это не злодеи, …человек не защищает свое Отечество, а идет на чужую землю убивать других людей. Что нужно в человеке переключить, чтобы он из токаря, слесаря, фермера превратился в убийцу? Ты смотришь: мирная обычная жизнь… Как нужно было людям «промыть мозги», чтобы они пошли убивать других людей?
— Людям подчас мирных профессий.
— В этом и феномен.
— Начиная с бывшего несостоявшегося художника Гитлера.
— Да. Кстати, в Мюнхене сохранилась галерея, она существует, в том же виде, что и при Гитлере. Говорят, лучше бы аплодировали его картинам. Был бы другой тиран.
— Вот Вы приезжаете в места боев, где проходила линия обороны Киева и т.п. Как Вы понимаете, где именно нужно проводить раскопки, как технически это происходит?
— Я состою в официальном поисковом отряде, и у нас есть старшие опытные товарищи, наставники. Есть правила войны, есть высоты. Представьте: в момент вторжения в Советский Союз Вермахт был на 80% укомплектован гужевой тягой, то есть на лошадях воевали. Естественно, когда идет бой — летят снаряды, пули, осколки… Что нужно сделать? Люди прячутся в окопах, и нужно где-то спрятать животных.
— Конечно.
— Иначе Вы не сможете дальше перемещаться, транспортировать военную технику, пушки, артиллерию, обозы и так далее. Поэтому активно использовали складки местности. И понимая, где проходила линия фронта, линия обороны, можно определить место раскопок по окопам, по местности. С одной стороны, это предсказуемо. С другой стороны, что такое война? Это хаос, это страх, это смерть, это ужас. Поэтому находки могут попадаться даже в абсолютно непредсказуемых местах.
— Батюшка, когда Вы установили место, где будете проводить раскопки, как дальше действуете?
— Во-первых, нужно согласовать все с местной властью, получить ее одобрение и документ, что мы имеем право проводить раскопки. Потом начинается поиск, используются металлодетекторы, поисковые щупы. Если воин погиб и присыпан где-то, то при нем были металлические предметы — амуниция, противогазы, оружие и т.д., и тогда металлодетектор, как правило, берет. Но в период войны люди были холодные, голодные, босые, нагие, поэтому снимали одежду с убитых людей, обувь, к тому же, совершались так называемые «санитарные захоронения», когда людей просто бросали в яму и наскоро засыпали… К сожалению, в последнее время война приобрела романтический характер. Представьте себе: человек холодный, голодный, простите, грязный, вшивый, деморализован, и тут ему нужно хоронить своих товарищей. У него просто нет физически сил.
— Нет возможностей. Конечно.
— И люди искали какую-то воронку, место разрыва снаряда, туда стягивали солдат, если представлялась возможность. В наступлении, в тылу, понятно, уже организовывали захоронение, привлекали местное население…
Поэтому так называемых «отмородеренных» людей, как их называют поисковики, с которых было снято все, не определишь никак. Были такие случаи, что мы смотрим — просадка грунта, значит в этом месте, как правило, могут быть останки. Есть специальные щупы, с помощью которых опытный поисковик понимает, что под землей останки бойцов.
…Иногда такие поражающие случаи бывали. Мы нашли захоронение, останки четверых людей, и среди них — медсестричка, совсем девчоночка маленького роста, головочка маленькая, размер обуви совсем крошечный. Такое лицо войны.
— Если Вы находите братское захоронение, так называемую «братскую могилу», и там много разных костей, каким образом можно идентифицировать, кому они принадлежат, как их можно собрать?
— Как правило, если это братские захоронения, то нет никакой возможности идентификации.
— Как Вы тогда действуете?
— Наш отряд с этим не сталкивался. Коллеги наши находили такие захоронения в Черниговской области, в частности в районе города Остер. В таком случае останки просто извлекают, перезахоранивают. Конечно, всегда есть надежда найти «смертный медальон» или еще что-то. К сожалению, среди солдат РККА было такое поверье, что если заполняешь этот медальон…
— «Смертный медальон»?
— …«смертный медальон», значит обязательно погибнешь. Такие вот были вещи.
— Объясним зрителям, что РККА — это Рабоче-крестьянская Красная армия.
— Советской армии тогда не было, поэтому такая аббревиатура…
— Да-да.
— И, к сожаленью, когда находятся «смертные медальоны», то они не заполнены. Установить личность невозможно. Поэтому мы их собираем, как правило, 9 мая происходит отпевание усопших воинов, и после предаем земле.
— Какова судьба останков тех бойцов, личность которых удавалось установить? Что Вы делали — передавал родственникам, удавалось ли их найти?
— Лично у меня нет такого обширного опыта…
— Как действует поисковики в таком случае, Вы же с ними общаетесь? Вот подняли бойца, у него, например, заполнен «смертный медальон», и удается установить, что боец с Кавказа, из Грузии и т.д. Как действуют в таких случаях?
— Есть открытые общие базы. Три года назад нашим коллегам удалось найти родственников найденных останков. Родственники приехали из Беларуси, присутствовали на перезахоронении. При бойце были найдены личные вещи, они были переданы семье. Это, конечно, было трогательно.
— А обстоятельства гибели бойца получается установить?
— В основном, да. Если, допустим, осколочное ранение или повреждение осколком костей скелета, то находится фрагмент осколка.
…Как-то мы нашли разрыв, а в нем останки воина. У солдата была оторвана нога, и в ячейке находилась только одна сохранившаяся нога. Солдат был сложен в плащ-палатку и перенесен, каким уже был. Это был 1941 год…
Пулевые ранения сложно определить, если не были повреждены кости скелета. Но, тем не менее, иногда это возможно. Если это, конечно, эпицентр взрыва, то из-за огромного давления кости черепа разрываются. Иногда я не понимал, в чем дело, смотришь, в каждой ячейке есть швы, а потом оказывалось вот такое обстоятельство…
— Во время одних моих съемок поисковики рассказывали, что в ячейке нашли останки солдата — это была одиночная ячейка, то есть человек себе под обстрелом вырыл небольшой окопчик и в нем сидел — и при них нашли каску. По входному и выходному осколочному отверстию удалось установить, что человек в какой-то момент приподнял голову — и в эту секунду ему «прилетело»… То есть он хотел себя как-то обезопасить, но была не судьба…
— Да, вы знаете, на войне не знаешь, откуда прилетит, где твоя смерть. Можно сидеть, бояться, прятаться — и не сохранишь себе жизнь… Помните, как Э. Хемингуэй сказал, что военное поколение — это потерянное поколение. Чем живет это поколение? Прошлыми подвигами, боями, оно, как правило, созидать не способно. Потому что травма, которая наносится войной, многих людей оставляет в этом травмированном состоянии навсегда.
— Останки немецких солдат приходилось ли Вам поднимать?
— Да, приходилось, конечно.
— Какая их дальнейшая судьба?
— Раньше был хаос в этом вопросе, но сейчас есть организация, которая централизованно занимается передачей останков немецких солдат Германии.
Так, совсем недавно были найдены останки немецкого солдата. Причем удалось установить, что это был ноябрь месяц 1943 года… Советская армия вела стремительное наступление на этом участке фронта. Немцы поспешно уходили, поэтому погибший был просто брошен в одиночной ячейке, но «смертный медальон» не был переломан, не был забран, то есть сохранился. Приехали специалисты, которые эти останки извлекли и уже потом передали немецкой стороне.
— У поисковиков нет ли какого-то различия в том, как они относятся к останкам красноармейцев и к останкам немецких бойцов?
— Это личное дело каждого человека. Человек великодушный все равно великодушно, с каким-то уважением относится к останкам, потому что смерть — это мистическая вещь.
— Один их поисковиков рассказывал мне такую историю. Они подняли несколько останков солдат… Вечером поисковик приехал домой, лег спать, и, говорит, во сне к нему подошел красноармеец в форме и просто молча стоит. На следующую ночь картина повторяется. Когда это произошло в третий и четвертый раз, он понял, что что-то не так. Он вернулся на место раскопок. Они пошли глубже по грунту, копнули — и нашли останки еще одного бойца. На следующую ночь, после того, как они подняли последние останки, этот боец уже не приходил к нему во сне. Бывали ли у Вас подобные, необычные, в чем-то мистические случаи? И как бы Вы объяснили вот этот случай, что это?
— Относительно этого случая скажу, что есть связь с загробным миром. Помните, в Евангелие сказано, как палач, который попал в ад, на Суде Божьем просил послать кого-то к родственникам, то есть явиться им. Безусловно, случаются такие явления связи с загробным миром.
Я расскажу другое. Моему отцу в период его сложной жизни явилась бабушка, а бабушка у меня была очень верующая. Она подошла к нему и сказала всего одну фразу. Отец проснулся — и изменил свою жизнь. Поэтому вполне возможно…
Знаете, если бы мы больше задумывались и помнили о том, что всякий человек — верующий, не верующий — не может избежать Суда Божьего… Мы можем обмануть друг друга, можем делать на земле все что угодно. Но. Как царь Соломон говорил, «ешь, пей, сын мой, но знай, что ты дашь ответ за все». Я думаю, если бы мы задумывались над этим, то наша жизнь была бы другой. Мы бы жили в другом мире, в другом обществе, и все было бы по-другому.
— Батюшка, так называемые «черные копатели», что с ними не так, кто они такие?
— Во-первых, т.нз. «черные копатели» — это те люди, которые без нравственных правил, преследуют исключительно цель наживы. Это люди, которые занимаются преступлениями, мародеры. Иногда мы сталкиваемся с тем, что если они находят останки близких людей погибших воинов, то бросают их как попало. Если ты занимаешься раскопками, то нужно придерживаться правил, все документировать, фотографировать, а они извлекают лишь ценные металлы, ценные вещи, и поэтому называются «черными копателями».
— Как Вам кажется, люди, которые все-таки идут на кощунство, чем они руководствуются? Это только нажива или что-то еще?
— Я думаю, да, исключительно нажива. В регионах это особенно развито. У людей нет работы, нет возможности заработать. Есть определённая категория людей — «металлоломщики», которые собирают металлолом. Просто копают, роются и иногда попадают на останки людей, даже если извлекают их, то делают это непрофессионально и неправильно.
— Когда-то снимали в Черниговской области останки монитора…
— Финская флотилия.
— Да. Снимали документальный проект о мониторе «Смоленск». И с ужасом узнали, что когда затон обмелел, и останки монитора показались из воды — а кораблей такого класса сейчас осталось единицы, на пальцах одной руки можно пересчитать, — то первым делом местные жители срезали эту верхнюю часть монитора и сдали ее на металлолом. То есть с кораблем, на котором героически сражались и погибали краснофлотцы, их потомки так поступили. Такое отношение…
— Как говорят поляке, «така ест правда».
— Светлый праздник День Победы. В этом году переполняют особенные чувства, 75 годовщина Победы в Великой Отечественной войне. Как в Вашей семье принято праздновать этот день?
— Мы всегда служим панихиду по усопшим воинам, собираемся в храме. Всегда собирались с родителями…
Отец прошел войну ребенком в окопах. Мы были очень близки с папой, и он рассказывал, что в 1943 году его отправили в детский дом в Ясную Поляну, в имение Льва Николаевича Толстого. Командир полка «испортил» мальчишку, в свои 4 года отец стал полноценным солдатом — пил, курил, сквернословил, был настоящий воин, как говорится (улыбается). А в 1947 году мой прадед узнал, что его внук, мой отец, жив и поехал в Ясную Поляну, нашел моего отца и, сказав, что «мои внуки не будут с чужих рук питаться, пока я жив», забрал его оттуда. И уже в Киеве отец рос, учился и так далее. Я думаю, что война коснулась каждой семьи, прямо или косвенно. Практически в каждой семье есть люди, пострадавшие от фашизма. И это ужасно.
— Уже сложилась добрая хорошая традиция проведения марша памяти. Каждый год 9 мая люди выходят на улицы своих городов и с фотографиями родным и близких проходят маршем памяти. В прошлом году по всей Украине марш памяти собрал более полумиллиона человек. Вы с матушкой, детками принимаете участие?
— Я, как правило, нет. Но матушка, дети принимают участие. У нас в этот день захоронение солдат, совершается панихида по усопшим, и я стараюсь каждый год в этот день исполнять свои прямые обязанности священника.
— В этом году в силу понятных причин, карантинные ограничения, марш памяти не пройдет по улицам, но он все равно состоится. По инициативе телеканала «Интер» марш памяти пройдет в режиме онлайн, и каждый желающий может к нему присоединиться. Для этого достаточно зайти на наш сайт polk.inter.ua, там есть специальная кнопка «Я иду», либо позвонить по номеру: 0-800-501-093. Присоединяйтесь! Вы, ваши знакомые, друзья, знакомые.
— Спасибо огромное !
— Напоследок, батюшка, хочу Вас и наших уважаемых зрителей поздравить с 75-й годовщиной Великой Победы. Вас хочу поблагодарить за интересную, содержательную и очень теплую беседу!
— Благодарю Вас за приглашение, храни вас Бог! С Днем Победы!
